Книга 3. Между двух революций - Страница 162

162

(66) Ср. характеристику этого инцидента в дневниковой записи М. А. Бекетовой от 27 июня 1905 г.: «Сережа внезапно исчез с вечера на целую ночь. Думали, что он заблудился в лесу, искали его, кричали, утром гоняли всех лошадей. Боря узнал в Тараканове, что он в Боблове. Он приехал в 3 часа и за чаем рассказал свое паломничество. Мистическая необходимость вела его от церкви до церкви в Боблово, а там на лай собак вышла Муся <…>. Он объяснил ей, что заблудился, гуляя, она привела его в дом, и т. д. Все это он рассказывал с шутками, как всегда, но делал из этого нечто похожее на странствие в пустыне Вл. Соловьева, только еще важнее. Закончил тем, что иначе поступить было нельзя, даже если бы все мы умерли от беспокойства. Алю, и без того измученную, это взорвало, и она крикнула, что он дьявол и соблазн, и ушла. „Ты ничего не понимаешь, ты говорила глупости, тетя Аля“, — говорил потом Сережа. Аля говорила, что все это игра, что Сережа совершенно здоров и уравновешен. Боря сказал, что, если бы она была мужчиной, он бы вызвал ее за это на дуэль. На другой день уехал скорее, чем было положено <…>» (Литературное наследство, т. 92. Александр Блок. Новые материалы и исследования, кн. 3, с. 609–610; Муся — Мария Дмитриевна Менделеева, сестра Л. Д. Блок; Аля — А. А. Кублицкая-Пиоттух). Позднее в письме к М. А. Бекетовой от 6 февраля 1931 г. Белый расценивал «уход» С. Соловьева как «жест ребенка, чисто и вдохновенно имитирующего жест Вл. Соловьева» (Александр Блок. Исследования и материалы, с. 261).

(67) В первоначальном варианте текста было:

...

В эту минуту он был угловат, но прекрасен в сравнении с Блоками; здесь — прямота, чистота и настойчивость; там — удар в спину «отродьем», двусмысленная улыбка, как «роза с червем»; Блок увиделся Логе [Двусмысленное божество огня. (Примеч. А. Белого.)] (лог, лож, люге, лужа); желание выглядеть «ком-иль-фо» в дни, когда «ком-иль-фотность» летела к чертям, фальшь дворянских традиций, сочувствие рабочему классу лишь в пику «поповичам».

Он нам казался таким [в эти дни]

(ЦГАЛИ, ф. 53, оп. 2, ед. хр. 13, л. 24 об.).

(68) 18 июня 1905 г. восставший «Потемкин» ушел в Констанцу (Румыния), где кораблю было отказано в необходимых припасах; броненосец возвратился в Россию к берегам Крыма, но 22 июня в Феодосии не удалось получить уголь и продовольствие; 23 июня «Потемкин» вновь ушел в Констанцу, а 25 июня был сдан румынским властям (матросы сошли на берег как политические эмигранты).

(69) 23 июня 1905 г. С. Соловьев писал Г. А. Рачинскому из Дедова: «…вчера вернулся из Шахматова, имения Блоков. Там много радостного, но очень много нестерпимо трудного, так что и я и Боря порядком извелись» (Литературное наследство, т. 92. Александр Блок. Новые материалы и исследования, кн. 3, с. 226).

(70) Строфа из стихотворения Блока «Потеха! Рокочет труба…», написанного в июле 1905 г. (Блок А. Собр. соч. в 8-ми томах, т. 2, с. 66). Ср. воспоминания Белого: «Впоследствии мне С. М. рассказал, что, когда я уехал, два дня еще оставался он с Блоками; ничего не сказали друг другу они; с остервенением (неестественным) просражались за картами; и С. М. распевал все: „Три карты, три карты, три карты…“» (Эпопея, II, с. 260–261).

(71) Белый работал над этой статьей в августе 1905 г. «Луг зеленый» тогда же был опубликован в «Весах» (1905, № 8, е. 5-16).

(72) «Вставай, подымайся, рабочий народ!» — припев «Новой песни» («Отречемся от старого мира!..», 1875) П. Л. Лаврова, одной из наиболее популярных в русском революционном репертуаре, исполнявшейся на мелодию «Марсельезы». См.: Вольная русская поэзия XVIII–XIX веков, в 2-х томах, т. 2, с. 190–191, 591–592 (примечания С. А. Рейсера).

(73) Вместе с письмом от 2 октября 1905 г. Блок отправил Белому тексты 20-ти своих стихотворений, написанных в 1903–1905 гг. (см.: Александр Блок и Андрей Белый. Переписка, с. 141–154).

(74) В письме от 13 октября 1905 г. к Блоку Белый, признавая достоинства присланных стихов («Все та же неуловимая прелесть, все тоньше и тоньше знакомая прелесть Твоей музы вплетается в новые темы, за которые Ты взялся: олицетворение стихийных сил русской природы ждет своего выразителя: этим выразителем, думается мне, являешься Ты»), в то же время заключал: «Вот теперь я скажу о Твоих стихах. Над ними стоит туман несказанного, но они полны „скобок“ и двусмысленных умалчиваний, выдаваемых порой за тайны. <…> я говорю Тебе как облеченный ответственностью за чистоту одной Тайны, которую Ты предаешь или собираешься предать. Я Тебя предостерегаю — куда Ты идешь? Опомнись! Или брось, забудь — Тайну. Нельзя быть одновременно и с Богом и с чертом» (там же, с. 155, 157). Ответ Блока на это письмо см.: там же, с. 157–160.

(75) 27 октября 1905 г. Л. Д. Блок писала Белому: «Я не хочу получать Ваших писем до тех пор, пока Вы не искупите своей лжи Вашего письма к Саше <…>. Поймите, что тон превосходства, с которым Вы к нему обращаетесь, для меня невыносим <…> Меня признаете, его вычеркиваете — в этом нет правды» (Литературное наследство, т. 92. Александр Блок. Новые материалы и исследования, кн. 3, с. 231).

(76) Письма Белого к Л. Д. Блок, по всей вероятности, не сохранились.

(77) Имеется в виду переезд в начале сентября 1905 г. В течение лета Белый часть времени провел в Москве, а также жил в Серебряном Колодезе и ездил в Поповку, в имение М. К. Морозовой.

(78) Кн. П. Д. Святополк-Мирский в конце августа 1904 г., после убийства В. К. Плеве, был назначен министром внутренних дел; пытался действовать путем определенных уступок и либеральных реформ, названных эрой «весны» и «доверия». 18 января 1905 г. уволен в отставку.

(79) Решающие события русско-японской войны — сдача японцам русской военно-морской крепости Порт-Артур (20 декабря 1904 г.) и морское сражение 14–15 мая 1905 г. у островов Цусима в Корейском проливе, закончившееся полным поражением русской эскадры.

162